Вечер начинался по обыкновению. В шесть вечера Мартин закончил свои дела в антикварной лавке мистера Голда, разрыл свой кабинет на ключ, попращался с боссом и его чудесной возлюбленной, которые уже несколько недель были неразлучны и пошел домой. Там, он побрился, достал из шкафа костюм, на которые были так падки местные девушки. Канде знал, что они ему идут, знал потому что некогда носил камзолы, кружева и нелепые штаны и при этом выглядел респектабельно. Что уж говорить о строгом дорогом костюме, сшитого на заказ по его меркам? Он не признавал пуговицы на манжетах, а поэтому лучшим подарком на праздники (помимо механических часов) были запонки.
Бар его друга - "Нора" - был по обычному многолюден. В этом небольшом городе было мало мест для досуга, где можно было скоротать пятничный или субботний вечерок в приятной компании. К тому же все друг друга знали и это портило картину... ему, Канде. Он видел девушек в баре не по одному разу, но был предельно приветлив, дружелюбен и галантен. Из-за последних событий последнее качество буквально лезло из всех щелей.
Мартин, сидел за стойкой, тихо глуша виски и вел довольно незамысловатую беседу с барменом, а по совместительству владельцем бара и его другом. Они обсуждали женщин. Одна из причин по которой они скорешились были именно дамы. А еще легкий налет сумасшествия, но это как известно из-за их прошлых жизней. Причем Мартин так и не признался, что был подсвечником.
И тут как солнечный лучик в темном царстве появилась она. Канде часто видел девушку в городе. Он бывал в кафе, что принадлежало ее бабушке. Видел эту обольстительницу и в лавке, да где они только не встречались! Но почему-то случай не подвернулся с ней познакомиться. А сейчас... сейчас они видел эти прекрасные голубые заплаканные глаза, видел огромную бутылку "Мартини" и не мог допустить, чтобы привлекательная мисс заливалась горькими слезами. Мартин Канде в пору бытия Анри Люмьером был прекрасным слушателем, отменным психологом и видел за километр разбитое сердце. Не зря он несколько лет смотрел как Темный крушит все вокруг, когда узнал, что его истинная любовь безвозвратно утеряна.
Распрощавшись с барменом и прихватив свое виски, мужчина проскользнул мимо толпы, что пыталась пробиться к барной стойке, подошел к столику убитой горем мисс.
- Никто не достоин, чтобы за него проливала слезы такая невероятная девушка как вы, - мужчина рукой со стаканом виски указал на диванчик перед девушкой, как бы спрашивая позволено ли ему будет сесть. Получив утвердительный кивок, Мартин сел и с серьезным видом глядя на мисс, проговорил: - Он свинья и негодяй, чтобы не натворил. Но это не значит, что нужно пить в одиночку.
Он сделал глоток, предполагая тем самым, что составит ей компанию, ведь пить в одиночестве верный признак алкоголизма:
- К тому же высказаться незнакомцу порой куда легче, чем близкому человеку.

На необычный тост, Мартин отсалютировал стаканом с виски и сделал глоток. Чувствовалось, что кому-то из них нужно быть трезвее, чтобы при случае можно было дотащить до дома. Мужчина решил, не прибегая к помощи девушки, что более трезвым должен остаться именно он. Это к слову, был второй стакан виски со льдом – чистое и неразбавленное было по душе ему больше. Напиток горчил, обжигал горло, но немного погодя по телу растекалось приятное тепло и становилось хорошо. К тому же, сколько бы не было его выпито, голова на утро не болела. Но тут плюс тому, что Уайт не продавал дешевое паленое пойло.
Ему хотелось узнать, что так сильно расстроило молодую привлекательную особу, но она кидала на него такие взоры первое время, что Мартин начинал сомневаться в свое мастерстве угодить любой и каждой, найти свой подход и непременно заставить улыбнуться. И тут – бинго! – она представилась. Он улыбнулся, улыбка дошла до практически черных глаз, они были настолько темно-карими, что различить зрачок можно было только при ярком солнечном свете. О, он знал кто она такая. Слышал и видел. Она ведь та самая девушка, что может обращаться волком. В тот день, когда все напустились на нее, он был в лавке Голда.
- Мартин. - Он всегда думал, что он француз, или возможно креол богом занесенный в этот уголок штата Мэн, а посему сделал ударение на последний слог. Его имя до проклятия тоже было окрашено в оттенки этого чудесного языка, но об этом знало только три человека в Сторибруке, не считая его. – Мартин Канде. И я очень рад наконец-то с вами познакомиться, Руби.
Виски был допит, он потряс стаканом. Кубики льда звонко ударились о хрустальные стенки и немногим погодя ему принесли новую порцию. Как раз в  этот момент мадемуазель задала ему более чем провокационный вопрос. В его жизни было все: взлеты и падения, счастье всегда оканчивалось трагедией. Одну из них он желал бы забыть заново, но, увы, проклятие пало и теперь в каждом из местных жило по два человека.
- Я буду честен, - кивнул он. – Я любил только раз, без остатка отдавшись женщине. То, что она сделала, было предательством.
Об Элони он бы мечтал забыть навсегда. Не потому что она выбрала другого, а потому что выбрала смерть желанию преодолеть любые трудности, разве это не предательство?
- Он изменил вам? – не давая одуматься и скорее по привычке врожденного этикета, наполнил высокий бокал «Мартини». Чисто женский напиток и на вкус Мартина противный. Прав был кто-то заявил «Мартини – редкостная дрянь».

Ситуация явно была неординарной. Мужчина часто сидел вот так в баре, выслушивал истории, но никогда собеседница так не напивалась. Вероятно, быстро переключая внимание на него, понимающего, необещающего любви до гробовой доски, но каждая знала, что вечер будет незабываемым. Мартин поглядел в сторону бара и потряс пустым стаканом. О хрустальные стенки звонко ударились кубики льда и пока ему несли виски, Канде вернул все свое внимание Руби.
Он не любил вспоминать. Он был бы счастлив, чтобы проклятие все еще действовало и он бы не знал своего сказочного прошлого. Нет и как у Мартина у него порой щемило сердце, когда он проходил мимо сторибрукского кладбища, хотя никогда никого не терял. Но раз они решили выговориться, утопить горе в алкоголе, друг друге и танцах, стоило признаться.
- Она с рождения была обручена с другим, - гулко начал говорить он. - Не смогла дождаться когда я решу проблему с ее замужеством. Но моя боль по сравнению с вашей не нова и я с ней свыкся.
Стакан с виски оказался на столе ровно в тот момент, когда заметно охмелевшая Руби предложила потанцевать. Мужчина подскочил, боясь, что она не устоит на ногах и бережно обхватил за талию. Она была немногим ниже Мартина. Даже через ткань ее одежды он чувствовал тепло ее тела. какая хрупка у нее фигура. Запах "Мартини" смешивался с приятными духами, которыми пользовалась эта очаровательная девушка. Придерживая за талию Канде повел прочь от столика.
- Итак, он поддался искушению? - двигаясь на танцполе под музыку спросил Мартин. - Понимаю это прозвучит банально, но вы уверены, что все-таки поддался?

Что ж такой расклад событий ему тоже был по нраву. Девушка, красивая совершенно не трезвая девушка брала инициативу в свои руки. Осторожный поцелуй в краешек его губ вызвал одобрительную улыбку. На левой щеке четко вырисовывалась ямочка и мужчина, пользуясь случаем развернул Руби. Теперь ее спина была прижата к его груди и руки Мартина, бессовестно разгуливали по хрупкой фигурке мисс Редмонд. Он послушно заткнулся и зарылся лицом в темные волосы, вдыхая аромат… леса? Ведь так пахнет лес. Запах зелени, свободы и отголоски диких цветов… хотя это все был ее парфюм. Он легко, чтобы не вызывать у той негодования оставил короткий поцелуй за ушком.
Утишение он мог ей предложить. Мог предложить даже больше – несколько знаменательных дней, но в тоже время Канде понимал, что нужно вести себя осторожней. Руби не походила на ту, кого с утра не будет мучить совесть. Влюбленная обиженная женщина всегда опасна, опасней, чем просто обиженная. Ему ли этого не знать? Он повидал чересчур много в замке Темного, не имея возможности пошевелиться. А отказать он был не в силах. Не сейчас, когда видел по охмелевшему взгляду девушки, что она забывается и отпускает свою боль. Раз он действует на нее как таблетка плацебо, то и дальше будет ее исцелять.
Чувствуя нахлынувшую на нее дрему, Мартин закрутил ее, возвращая бодрость и крепко прижимал к себе, боясь потерять ту не то что из рук, а словно Руби могла в этот же момент растаять. Она определенно знала, знала, как играть на чувствах, эти легкие, но настойчивые движения льстили Канде, разогревали его интерес и притупляли его совесть. В обычный вечер он не за что не позволил бы себе распускать руки рядом с настолько пьяной особой, но чертовка играла с ним не хуже, чем он играл с девушками! Хотелось рычать и отбросить в стороны все эти прелюдия, впечатать ту в стенку и буквально содрать с нее одежду. Но голос разума продолжал занудно повторять, что нужно схватить ее, закинут на плечо, и отнести домой. Домой к бабушке конечно, а не к Канде.
- Согласен и не на пару минут, ма шери, - тихо на самое ушко прошептал он, так что только она одна могла это услышать, не смотря на громкую музыку. – Я полностью в твоем распоряжении.

Бурное перевоплощение из сонной в разгульную Руби, вызвало неподдельный интерес у Мартина. В какой-то мере это его и испугало, и забавляло, даже признаться интриговало. Поведение было явно не двусмысленным, бунтарским и порочным. Дикие пляски, словно выдавали в мисс Редмонд ее волчьи, хищные повадки и это льстило самомнению Канде. Льстило, не смотря на то, что он привык к другой игре, более осторожной, долгой и аккуратной. Но пробовать нечто новенькое, разве не это его суть?
- Всегда к твоим услугам, - проговорил он, оставляя короткий поцелуй на тыльной стороне ее ладони и смотря прямо в ее голубые глаза. Канде вежливо отказался от шампанского. Понижать градус после чистого виски было не лучшей идеей, кто-то должен был быть в здравом уме и стоять на ногах, иначе получится совершенно нелепая картина. Но Руби не унималась, она горячила ему кровь не хуже алкогольного напитка. Играя, танцуя и завлекая, обещая своими движениями нечто совершенно незабываемое.
Стоило и у нее забрать бутылку, но вмиг девушка оказалась на барной стойке. Удивлению не было придела. Все приковали к развязной мисс свои взгляды и Мартин в том числе, глядел на нее как зачарованный. Что эта девчонка выделывала? К чему шел весь этот балаган, причем высококлассный, обольстительный балаган? Может к тому, что Уайт не пустит его на порог «Норы»? Это будет плохо, но сейчас этот расклад мужчину мало волновала особенно потому что, всем собравшимся нравились танцы в стиле «Гадкого койота».
Слушая сальные фразочки брошенные в сторону забывшейся в танце Руби, Канде пробрался сквозь толпу и ухитрился стащить ту со стойки да так, что в итоге она оказалась на его руках. Та отбивалась и попыталась даже влепить ему пощечину, ровно до того момента пока не осознала, кто ее держит.
- Я вполне уверен, что нам нужен свежий воздух, тут слишком жарко, - для убедительности Мартин ослабил галстук и расстегнул пуговицу рубашки, и следом опуская Редмонд на ноги. Мужчина прекрасно знал, что жарко ему не в помещение, жарко потому что рядом была эта чертовка. Отсалютировав владельцу бара и нагибаясь за барную стойку, Мартин вытащил бутылку шампанского. Он пить не будет, но если Руби захочет – пожалуйста. Следом на столешницу опустилась купюра. Так они и вышли из пропахшего выпивкой табаком и развратом ночного заведения.
Канде довольно по свойски придерживал девушка за талию, то и дело, нашептывая что-то на ушко, после чего следовал поцелуй в висок.

Давным-давно плюнув на тот факт, что ситуация вышла из под его контроля, свыкнувшись с тем, что Руби приняла инициативу на себя, он покорно следовал за девушкой. Настойчивая, необузданная, пьяная и почему то все равно наивная – такой она ему представлялась. Мартин прекрасно осознавал, что она взрослая женщина со своими потребностями, уязвленная и сейчас немного одинокая. Такие беды стоило переживать в кругу близких. Ведь были же у Редмонд подруги, разве нет? Но его кандидатура была подходящей – Канде никогда не упрекнет ее и не осудит.
Ноябрьский ветерок раздувал полы пиджака, но застегиваться мужчине не хотелось. Держась за руку, как давно влюбленная пара, они шагали к пирсу и это наводило того на мысль, не задумала ли девушка поплавать? Мало ли какие шальные мысли у той на уме. Он будучи Люмьером обожал необдуманные поступки, но сейчас он был Канде и чувство самосохранения и трезвого ума не смотря на то, что он был вовсе не трезв никуда не исчезли.
Там на пирсе, смотря на лодки и яхты, блекло сияющих под лунным светом, и держащихся на черной неспокойной соленой океанической воды, дух захватывало. И почему Темный не выбрал себе замок на берегу океана в Зачарованном лесу?
- Вон видишь? – Проговорила немного заплитающимся языком Руби и указала пальцем на яхту на которого до этого Мартин не обращал внимания. Он понятия не имел, кому она принадлежит. - Это логово разврата.
Слова прозвучали холодно, колко и мужчине все стало понятно. Это судно парня, который так сильно задел девушку, предав ее доверие, предав верность. «Только не говори, что ты хочешь, чтобы я стал соучастником в вандализме и порче чужого имущества», - молебно подумал он, решив, что Редмонд захочет попортить краску на судне или наоборот вывести какое-нибудь сальное словцо. Не успев перехватить бутылку, отобрать ее и подхватить Руби, он в шоке застыл когда понял что она упала. Бутылка звонко упала на асфальт, не разбилась и покатилась вниз по пристани. А бывший управляющий и подсвечник судорожно думал что делать, как привести девушку в чувства, а главное куда нести?
- Твоя бабушка убьет сначала меня, потом тебя, - пробормотал Канде, тяжело вздохнул и, нагнувшись, подхватил спящую красавицу, пусть и не ту самую, на руки. – У нее ведь арбалет есть, по крайне мере так люди говорят. Уж лучше снова канделябром стать.
Скинув с лица девушки прядь и заметив, насколько она хороша, когда умиротворенно спит, а он для верности еще послушал, дышит или нет, Мартин Канде пошел в сторону своей холостятской квартиры. Гераклом он, однако, не был, как не было и лифта в доме, пришлось с остановками взбираться по лестлице, так чтобы не потревожить настрадавшуюся уже девушку. Повернув ключ в замке и ногой толкнув дверь, первым делом он уложил официантку на свою двуспальную кровать. Пришлось даже пару минут постоять и посмотреть на эту картину. Никто тут никогда не спал вот просто так, кроме самого хозяина.
- Как говорится, все бывает в первый раз, - и пошел проверять есть ли на кухне лимон. Завтра с утра вода и лимон – будут цениться больше бриллиантов и золота.

Раздевать бесчувственную особу Мартину понравилось в меньшей степени, еже ли будь Руби в сознании и томно протяжно вздыхала. Но и оставлять ту в пропавшей сигаретным дымом одежде, а главное в обуви на чистых и свежих простынях Канде не улыбалось. Он проделал ее разоблачение с мастерством хирурга, что та даже ни разу не отвесила ему оплеуху, за то, что он тревожит ее хмельной сон. Сам же хозяин квартиры, не желающий спать на диване, прилег рядом, но ночью его бессовестно столкнули на пол, он ударился головой о прикроватную тумбочку, и теперь на лбу красовалась небольшая ранка, а еще ушиб локоть. Пришлось прихватить плед и запасную подушку перекочевать на диван в смежной с кухней гостиной. Мисс Редмонд нельзя было назвать без проблемной соседкой по кровати, а подвергать свое здоровье очередным пинком под зад и полетом с кровати он как-то не горел желанием.
Утром, как только ноябрьское тусклое солнце соизволило посетить его скромную обитель, Мартин поднялся с дивана, потянулся и, не решаясь войти в собственную спальню за футболкой, расхаживал по квартире в одних спортивных штанах, да еще и босяком. Он тихо принял душ, умылся и вернулся на кухню за первой чашкой утреннего кофе. У него была и кофе машина и турка, сегодня за возможностью распоряжаться своим временем как возблагорассудится, он поставил на плиту турку. Насыпал кофе, залил водой, и теперь оставалось только ждать и надеяться, что напиток не сбежит и не зальет его чистую плиту.
Кофе не сбежал, зато с неуловимой скоростью распространился по комнатам. Сверху из его спальни донесся скрип паркетной доски, пора было что-то делать с полом, а следом неуверенные женские шаги. «Как вовремя ты проснулась, прекрасная дева, ровно к кофе», - с улыбкой подумал Канде, представляя ее удивление, когда он появится на пороге собственной комнаты – полуголый, босяком, с растрепанными мокрыми волосами с которых капает вода, чашечкой кофе и с победоносной дразнящей улыбкой, от которого четко вырисовывается шрам на щеке. Он налил крепкий кофе в чашку, с полминуты постоял, подумал, а не разбавить ли молоком, но решив, что крепкий черный как опохмел будет получше, чем разведенный. Если что у него уже наготове лежал помытый лимон и стоял графин с кипяченой водой. Так прихватив две чашки и себе и гостье, он начал подниматься по лестнице в комнату. Там, приоткрыв дверь он уловил, как руби прикрывается одеялом, но не стал это никак комментировать.
- Чуть свет, а я уж на ногах! И я у ваших ног, - процитировал мужчина кое-что из русской классике и улыбнулся. Он как хозяин положения вошел в спальню и прошлепал к гостье, протягивая чашку. – Как спалось, ма шер бути?
Замечая ее полный непонимания и неприкрытого ужаса взгляд он, все с той же улыбкой змея-искусителя поцеловал мадемуазель Редмонд в висок, как вчера, когда они вышли из «Норы». Она, казалось, не помнит ничего, что было прошелдшим вечером и ночью, как танцевала на стойке, как потащила мужчину на причал, как бухнулась без сознания, и ему пришлось тащить ее бездыханное, это Канде утрировал, тело несколько кварталов и лестничных пролетов. А значит, можно было слегка подержать марку Казановы и представить утро после «нам было хорошо».

Отредактировано Martin Kande (2013-03-24 13:04:50)

Ах, это прекрасное выражение лица женщины после своего пробуждения, когда она пытается осмыслить, что же было. Мартину определенно нравилось это непонимание, настороженность, любопытство и толика раскаяния в ее взгляде. Ему хотелось картинно всплеснуть руками, сказать что «дорогая, ничего не было», но та часть его «второго я» затупляла доводы рассудка. Нельзя было мучить женщину после пьянки мирового масштаба, она и так страдает, но эти ее сбивчивые фразы, брошенные неуверенные предположения и попытка попросить прощения играла на его мужском эго, которое так давно не получало должного удовольствия.
- Не съела, выпила, - она взял чашку, что девушка поставила на кровать, и опустил ту на прикроватную тумбочку. Еще заденет и придется стирать не только простыни, но и относить в чистку матрас. В его глазах заплясали озорные огоньки, потому что он уже представлял свои дальнейшие слова, ее реакцию и развязку – когда объяснится и скажет правду. Главное, чтобы очаровательная Редмонд, Красная шапочка с проклятием луны, не превратилась в Медузу горгону, за его невинную шалость.
Он сдерживал смех, но не смог скрыть ухмылку победителя. Он смог ее смутить, ту, кто много лет разгуливала по кафе в коротких красных шортиках и приковывала к своим ножкам взгляды изголодавшихся мужчин. Он и сам заглядывался. Редко, но как говорится метко, ведь в основном заказывал еду и ее привозил его друг.
- Ночь, ма шер, была действительно незабываемой. Такой утонченной игры, таких плавных движений, таких чувственных прикосновений и накала никогда еще не чувствовал я на своем веку, - что ж ведь не соврал ни словом. И про накал и про век. Ведь если сложить все время до одного проклятия, после него и еще эти двадцать восемь лет – так и выходило – почти век. Мужчина перехватил ее руки, не давая спрятаться и приблизился к ней, готовый поцеловать. Мужчина приблизился так близко, что он слышал еще легкий, едва различимый за запахом табака аромат ее духов. Ему казалось что даже этот безусловно не лучший запах на земле шел ей и мог взбудоражить. Момент перед поцелуем всегда накалял людей, заставлял сердца трепетать, а мысли судорожно путаться – Мартин видел как все это читается на лице Руби. Но тут в глазах той вспыхнул практически ужас, словно ее загнали в угол. Победивший в этой маленькой битве, чувствующий, что может ее поцеловать и не схлопотать по щам, как вчера вечером, когда стягивал ее с барной стойки, он открыто улыбнулся, демонстрируя ряд белоснежных зубов: - Ты была бесподобна, любовь моя.
Канде тут же отстранился, более того поднялся с кровати, давай той пространство и время, чтобы отдышаться, а потом с видом юного хулигана повернулся к ней, откидывая влажные волосы назад, что налипли на лицо и пожал плечами:
- Дама моего сердца ничего не желает? Ванну с пеной, завтрак, массаж… продолжение вчерашнего буйства двух нуждающихся друг в друге людей?

Ох, какое очарование было в том, как раскраснелась Руби. Мужчина млел и чувствовал гордость за то, что смог смутить мисс, собственно не прилагая никаких усилий, а главное прекрасно зная, что ничего более интимного, чем укладывание в кровать не было. 
Ее торопливость, желание уйти, сбежать, спрятаться подальше от не известности было хорошо ему знакомо. Но Мартин не собирался ее вот так отпускать, хотя бы потому, что это было бы бесчестно с его стороны. Вселить в голову красивой девушки ложные мысли и отпустить на все четыре стороны заверив ту, что все это был розыгрыш за… полет с кровати и ссадину на лбу, и ушибленный локоть. Мелочно, скажете вы? Возможно. Но ведь во всем было еще кое-что. Неприкрытое желание узнать, как поведет себя руби, слывшая раньше разбивательницей сердец в непредсказуемой и нелепой ситуации.
Мужчина поймал ее за руку, когда девушка засобиралась уходить. Пора было заканчивать эту маленькую игру. Мисс Редмонд боялась его словно огня и нужно было с этим что-то делать. Ему не хотелось, чтобы их знакомство заканчивалось вот так. Он знал, что фраза «вечером увидимся» значило, что никогда, никогда больше. Он и сам это говорил. Иногда подло горовил «я позвоню» и не перезванивал, потому что… пассия попадалась на крайность тронутой на голову. От таких нужно было бежать. А таких как руби Редмонд нужно было держать всегда рядом, о ней хотелось заботиться. После вчерашнего он не сможет смотреть на нее с одним лишь желанием, которое чувствует мужчина по отношению к женщине, нет, сейчас ему хотелось оберегать ее, быть ее другом, которому конечно позволено осыпать ее многочисленными двусмысленными комплиментами. Наверное, это было еще и потому что сегодня на его голову свалилась его младшая сестра, заставившая Мартина взглянуть на местных жительниц под другим углом.
- Постой, Руби, - его пальцы обвили ее тонкую руку и в кои-то веке он перестал строить из себя Дон Жуана. Перед девушкой предстал тот Канде, который сидел в кабинете в антикварной лавке и занимался кучей бумажек и полчищем цифр. Две совершенно разные стороны одного и того же человека, которые и до падения проклятия смущали всех его друзей. – Прости за этот фарс. Ничего не было. Ничего такого, за что стоило бы себя винить.
В этот миг Мартин снова позволил себе вольность и криво улыбнулся, подмигивая девушке:
- Были, конечно, вещи, о которых не стоит, потом рассказывать своим детям. Я не буду кривить душой, что не хотелось. Хотелось очень и даже сейчас желание никуда не делось, но… твое сердце принадлежит другому. Хотя мы с тобой условились, что он свинья и негодяй.
Тут он потянулся за ее джинсами. И с победоносной улыбкой протянул их девушке:
- Да и вряд ли ты далеко без них уйдешь, - черт побери, ему хотелось присвистнуть, но это было не в его стиле. Он был слишком воспитан, чтобы вести себя как похабный мужлан. – Итак, начнем все с начало? Меня зовут Мартин Канде и мы познакомились в «Норе», и вчерашний вечер был явно не лучший в твоей жизни.

Сколько эмоций сразу отразилось на ее лице, только услышав, что ничего ночью не было. На самом деле он чувствовал себя ослом, что позволил той напиться до такого состояния, что и воспользоваться особо было нечем. Упустил, вероятно, единственный шанс, на что-нибудь с мисс Редмонд. Да, возможно, постельных сцен они и, не постигнут, но ведь он может рассчитывать на общение с ней? Может рассчитывать на игру? В любом случае хотела она того или нет, но мужчина придет ей на помощь если того потребует ситуация.
- Действительно ничего, - Мартин подошел к шкафу, вытянул оттуда первую попавшуюся футболку и одел ее. К чему лишний раз смущать Руби? Хотя против румянца на ее щеках Канде против не был. Он до крайности шел девушке. Провел рукой по все еще влажным волосам, по выбритой щеке со шрамом и, прихватив чашку с кофе, которое успело остыть, а та для кого он был приготовлен, не сделала и глотка. – Но ты ужасная соседка по кровати. Ты меня отлупила, выкинула из собственной кровати и вот, - он указал на шишку на лбу, - следствие на лицо. Твоему избраннику, я всенепременно скажу, чтобы купил не двухместную, а, по меньшей мере, трехместную кровать.
Мартин открыл, прошлепал к двери, спустился по крутой лестнице вниз и был польщен таким замечанием на его счет. Она была первой, кто так отозвался о нем. Или вернее первой, кто не поменяет своего мнения. Да, он был охотником на женщин, да, был постоянно влюблен в новую, или вообще в кого-то, в мечту и идеал, но он не был подлецом. Мартин никогда не обещал того, чего не мог выполнить. Он не лгал – порой недоговаривал, или говорил правду, что была обидней многих лживых слов.
- Раз в году и палка стреляет, - проговорил он, открывая холодильник и заглядывая в него. Итак, чем порадовать новую знакомую? Чисто американским завтраком? Или может на скорую руку сделать блинчики, кажется, у него где-то был сироп. А может не быть непредсказуемым и накормить Руби круассанами с маслом и джемом? Канде остановился на последнем варианте. Вчера он был у Холле и выпечки у него было в избытке. Он поставил те в микроволновку на пару секунд и вернул свое внимание к Руби.
Девушка решила поддержать его идею со знакомством. Но кто пожимает женщине руку? Они ведь были в неформальной обстановке. Он нес ее на руках через полгорода, видел ее, мягко говоря, не в лучшем виде и только что протягивал той джинсы. В нем заговорил Люмьер, и он легко коснулся губами тыльной стороны ее тонкой ладони.
- Я действительно рад, что в «Норе» оказался именно я, в нужный момент и в трезвой памяти, - его версия «я тоже горжусь своим знакомством с Красной шапочкой». Микроволновка трижды пропищала, мужчина достал выпечку, поставил на стойку, служащую обеденным столом несколько видов джема и даже свежие фрукты. И следом свежие порции кофе. – А теперь давай договоримся, если тебя кто-то обидит и тебе вновь захочется утопить горе в литровой бутылке «Мартини», ты позвонишь мне и я тебе докажу, что в такие моменты лучше пить джин разбавленный тоником. От него не раскалывается голова, как от этой женской дребедени, что называется «коктейлем».
Он немного подумал и добавил:
- А потом я пойду и врежу идиоту. Никто не достоин твоих слез, мисс Редмонд.