Когда Диабло только очнулся от оцепенения, он был уверен, что провел в магическом плену несколько часов. Как максимум – день. Но как только он вернул себе способность мыслить логически, сразу стало понятно, что задержался он на куда более долгий срок.
Может быть, Габриэль не был таким хорошим следопытом, как охотники Зачарованного Леса, но даже он смог заметить, что тропинка, по которой он шел, когда его настигло заклятие, заросла высокой травой. Сумку с вещами пришлось откапывать из-под палых листьев и обломанных веток. Осознание того, что он проторчал в этом месте, скованный чужой магией, было как ушат ледяной воды на голову.
Райнхорн никогда не пропадал из замка на более долгое время, чем требовало его задание. Конечно, были предусмотрены варианты с форс-мажорами, которые могли бы задержать ворона в пути, но ни один бы не смог этого сделать на такой срок. Воображение тут же услужливо нарисовало Малефисенту, которая в гневе грозится сделать из верного слуги чучело, и на этот раз – совершенно заслужено.
А потом он узнал правду. О наложенных чарах, о том, что Зачарованный Лес был погружен в долгий сон. Это давало шанс на то, что его за опоздание не накажут слишком сурово. Как только к нему вернулась способность контролировать собственную магию, он первым делом стал плести заклинание поиска.
Из недр сумки Габриэль достал небольшое зеркало, которое должно с помощью чар стать его связью с Малефисентой. Шепча слова на полузабытом языке, Диабло вглядывался в потемневшую от времени гладкую поверхность, сквозь которую он словно проваливался в длинный лабиринт. Там ему предстояло отыскать нить, что приведет его к объекту поисков. С большим трудом ему это удалось, но вот незадача – вместо того, чтобы пройдя необходимый путь, остановиться в нужном месте, Райнхорн все шел и шел, теряясь в бесконечной путанице. Нить уводила его слишком далеко, так далеко, что он не мог дотянуться. Еще немного, и он просто не сможет найти дорогу обратно – нить ведет путника только в одном направлении.
С трудом выбравшись из лабиринта, Диабло задумался. Если бы вдруг колдунья погибла, он бы не нашел ее вовсе. Она могла скрыться под магическими щитами, но Габриэль бы это почувствовал – тогда нить просто бы оборвалась на половине пути. Больше всего было похоже на то, что она жива, но находится так далеко, что туда не может привести магия. Или же у Диабло просто не хватает сил.
Как бы то ни было, Габриэль не собирался сидеть, сложа руки. Теперь его путь лежал туда, где раньше жила Малефисента. Этот замок и в былые дни не был очень оживленным местом, его хозяйка предпочитала уединение. Сейчас он был совсем заброшен и таращился черными провалами окон на нежданного гостя. Райнхорн обратился вороном и перелетел через стену – ворота для него открыть было некому. Зато защитные заклинания еще действовали, Диабло почувствовал их, словно бы ему навстречу дул сильный ветер. Однако, он сам помогал накладывать эти чары, поэтому преодолел их без труда.
Уединенная башня, где он проводил долгие вечера, встретила его угрюмой темнотой. Огонь, заплясавший в камине, разогнал сумрак по углам комнаты, стало гораздо уютней. Впрочем, сейчас Райнхорн был бы рад и голым стенам и полу, лишь бы иметь возможность найти необходимый ритуал. Он только слышал об этом заклинании, сложном, требующем долгой подготовки, зато позволяющим вернуть пропавшего. Правда, были и ограничивающие условия – искомый должен был быть жив и хотеть вернуться.
Отыскать заклятие в книгах было не трудно, как и расчертить магическими символами пол старой башни. Куда сложнее было, нараспев читая магические формулы, отдавать практически всю свою энергию, чтобы пробить брешь в упрямой реальности. В первый раз Габриэль не выдержал и хлопнулся в позорный обморок. Во второй раз было уже лучше, но у него пошла кровь носом. Диабло отвлекся, и все оказалось насмарку.
С третьего раза у него получилось. Нить, ведущая к Малефисенте, становилась все крепче. Райнхорн сидел у края круга, протянув вперед руки ладонями вверх. Если все получится, он сможет удержать ее, выдернуть сюда из любого места, где бы она не была. Закрыв глаза, чтобы не отвлекаться, Диабло читал формулу вызова. Слова старого заклятия рвали ткань пространства, закручивали тугим смерчем силу, грозясь разнести по камню старый замок, как только маг допустить хоть малейшую ошибку. Уже близко. Теперь Диабло уже не шептал, а перекрикивал бурю, разразившуюся в тесной комнате. Сейчас главное не упустить момент, и ему удалось. Как только Габриэль почувствовал чужое присутствие рядом, он крепко сжал ладони, удерживая того, кто появился в круге. Помедлил секунду, пытаясь унять бешено стучащее сердце, а может просто боялся увидеть перед собой кого-то другого. Но нельзя так сидеть вечность, и маг поднял взгляд на того, кто сейчас перед ним.
«Получилось»
Столько вопросов. Как? Почему? Что случилось? Столько всего хотелось сказать самому и не знать с чего начать. Голос хриплый, будто спросонок, но вздох облегчения сдержать выше сил,
- Добро пожаловать домой.

Этот мир и правда, изменился. За прошедшие годы он словно зачах, как цветок в пустыне. И неизвестно, хватит ли живительной влаги короткого дождя, чтобы он снова набрался сил. Может пройти очень много времени, прежде чем восстановится баланс сил, и магия снова начнет бить ключом в этих землях. Заклятие Реджины иссушило эту землю почти полностью, но даже того, что осталось, хватило, чтобы вернуть его госпожу.
И, несмотря на то, что внешне она оставалась прежней, что-то неуловимо изменилось. Габриэль это почувствовал сразу – слишком хорошо ему была знакома аура колдуньи, а сейчас, в ней чего-то не хватало, будто из яркого витража пропало несколько стекол. Лишь потом Диабло понял, чем именно пришлось пожертвовать Малефисенте - она больше не сможет принять драконий облик, эта часть ее души стала платой за возвращение.
Больше всего Диабло завораживала в ней именно драконья кровь. Делала такой восхитительной и в то же время опасной, как и все, что связанно с огненной стихией. Подчинение пламени не было его сильной стороной, зато магу всегда нравилось видеть, как легко управляется с ним Малефисента. Как легко она может превратить невесомый язычок, пляшущий на фитиле свечи, в бушующую стену, что сожжет все на своем пути. А день, когда ему впервые удалось лицезреть второй ее облик, стал одним из лучших в жизни. Если будет хоть одна возможность вернуть ей утраченное, он готов даже душу заложить, лишь бы она снова могла танцевать в пламени драконьего огня. И все бы отдал, чтобы снова коснуться черной чешуи.
- Здесь много изменилось. Ведь прошло… - но колдунья не дала ему договорить.
- Почему так долго?
Габриэль, наконец, отпускает ее ладони. Он был слишком рад увидеть ее вновь, и совсем позабыл о приличиях. Пусть даже в голосе он не слышит скрытых для прочих, но хорошо слышимых ему ноток злости или разочарования. Ворону стоило быть порасторопней, бдительней. Страж и вестник – он не выполнил свою самую главную задачу – первым узнавать об опасности и сообщать обо всем колдунье. 
- Прошу меня простить, моя госпожа, - Райнхорн повинно склонил голову, - если бы я мог, то поспешил бы к тебе на помощь куда раньше. Этот мир был скован долгим заклятием, и я вместе с ним. Когда чары пали, я сразу пришел сюда, чтобы провести ритуал.
Чем больше маг говорил, тем сильнее ему казалось, что слова больше похожи на оправдания, а им Малефисента никогда не верила, пусть даже они трижды правдивы. Больше всего Райнхорну хотелось узнать, где была она сама. Почему он не мог ее найти так долго, и что могло случиться, раз она утратила способность к превращению.
Легкое прикосновение ее рук заставило Диабло поднять взгляд и посмотреть в глаза Малефисенты. Сердце предательски ёкнуло, но Райнхорну удалось взять себя в руки
- Это Реджина. – Габриэль не спрашивал. Той доли секунды, когда на него волной обрушилось заклятие, он смог распознать чужую силу. Может он не так часто сталкивался с магией королевы, но его знаний хватило, чтобы определить источник. – Она всегда была редкостной стервой, но не думал, что она готова практически уничтожить Зачарованный Лес ради своей прихоти. Зачем ей это?
Диабло чуть помедлил и все же решился задать вопрос, который мучил его все это время.
- И что она сделала с тобой?