Жизнь в Ноттингеме раньше казалась раем на земле. И это не относилось к периоду, когда должность шерифа занимал сэр Эдрард, хотя некоторые вдохновенно называли это чуть ли не золотыми годами.  Может быть, это был тот же бард, что окрестил прекрасную падчерицу ДеРено Шервудским цветочком? Его следовало бы поймать и пустить на плаху, предварительно поставив условие, что если песня придется по душе шерифу – жизнь будет сохранена. Но безымянные сотрясатели воздуха и пустой траты слов, Роберта волновали в самую последнюю очередь. Перед скоропостижным уходом на тот свет его матери, та обронила пророческие слова о надвигающейся буре или если говорить менее поэтично – войне. И в правду неугомонный мстительный и чуть ли не более алчный король Джордж, объединялся с королевой Региной против сына пастуха… Ноттингемского тут же поставили в известность и втянули в эту крайне сомнительную и глупую затею. Но как верно заметила пресловутая Злая королева – он был им должен.
И если бы был выбор ДеРено отделался бы от одной золотыми монетами, а другого собственноручно бы придушил. Но Регине деньги были не нужны, а с Джорджем кругом была выгода, особенно сейчас, когда Ричард оправдывал свое грозное прозвище. И сейчас перескакивая с одних мрачных мыслей на другие, шериф Ноттингемский, готов был задремать в седле. По-хорошему им бы поторопиться, с тем условием, что молчаливая компания его помощника не была столь уж приятной. Ровно до того момента, пока Гисборн не открыл свой рот. Ноттингемский со скукой взглянул на рыцаря.
- Моя прекрасная падчерица строптива, как жгучий ветер и упряма, как ослица, - про себя он добавил, что это ей передалось от ее матери, в то время как родной отец Мэриан был мягкотелым увальнем с властью в руках. Все планы и виды на ее счет рухнули в одночасье, когда на горизонте замаячил проныра с луком. Эти глупые девичьи мечты о романтическом образе свободного и благородного разбойника. И если до этого она слепо верила в красивую ложь ДеРено, то теперь люто его ненавидела, стараясь поставить на путь исправления. – Но ее характер тебе прекрасно известен. И то, что она стремительно бежит навстречу своей погибели тоже. Жаль будет потерять ее общество. Она украшает собой все эти сборища уродов.

- Отчего же такой мрачный вопрос? – бровь Ноттингемского взлетела вверх, когда он слегка повернул голову в сторону Гисборна. Ничего еще не решено. В мыслях у него зрело несколько идей, одной из которых было использовать леди Мэриан и ее нездоровую увлеченность безродного шервудского вора. Рано или поздно эта хитроумная девчонка оступится, везучий пройдоха ошибется, и вся его шайка будет гнить в темнице Ноттингема. Сама же Мэриан лишится права выбора и всей той свободы, которые имеет сейчас, только потому, что у Роберта время от времени проскальзывали теплые воспоминания о ее матери. К тому же эта чертовка была хороша и еще не до конца поняла, как этой своей женской силой управлять.
«Юбки она тоже поддерживает, когда поднимает по лестнице», - в мыслях это прозвучало саркастичней, чем ему бы самому хотелось, а поэтому вслух он не сказал. Падчерицы не хватало ума понять, что все, что он делает, он делает для их королевства. Да, налоги непомерно высоки – но зреет война, и им понадобятся средства, да он подкупает баронов и заполучает чужие земли, почему? Потому что Роберту ДеРено надоело подчиняться королям, которые как дети не знают, чего именно хотят. Так что может его удержать от идеи заполучить как можно больше власти и поддержки и раздробить одно королевство на два, а потом их объединить снова? К такой мечте он пришел не так давно, и никто об этом не знал, даже тот, кто стал тенью шерифа. Гай был отличным исполнителем, но ДеРено не ценил того как советника, для этого у мужчины были люди, поражающие его временами своим тугоумием.
- Безымянный мальчишка, возомнивший себя героем и крестной феей обездоленных… - лениво протянул Ноттингемски, словно ему было совершенно наплевать на объект беседы. Но нет в нем все кипело, если бы под рукой нашлось что-нибудь что можно швырнуть в стену или в того же Гисборна, он непременно бы зашвырнул. Такое шериф позволял себе редко, но, как говорится, метко, предпочитая копить все в себе, а потом источать яд в свои мстительные идеи. Когда-нибудь Гуд будет страдать. – Сапог и таракан рано или поздно встретятся, Гисборн. Гуд шастает под ногами, путает мои планы и полностью уверен, что имеет право на деньги казны.
Мужчина потянулся в седле, перехватил поводья и пришпорил лошадь, чтобы та совсем не остановилась.
- Скажи мне, почему он все еще скрывается в Шервудском лесу? – животрепещущий, надо сказать вопрос. У них были люди, много людей, хорошо обученных, но которые не могли отыскать небольшую преступную шайку в трех осинах. Напрашивается вопрос сам собой – какого дьявола, Де Рено не отправил всех по домам держаться за материнские юбки?

С тем успехом, с каким люди Ноттингемского искали разбойника, они могли начать играть в салки с деревенской ребятней. Проку было бы больше. И нервные клетки, которые, как всем известно, не восстанавливаются, были бы у Роберта целы. Естественно, шериф мог воспользоваться древней народной мудростью «если хочешь чтобы все вышло хорошо – сделай это сам», но помимо шмыгающего под ногами парня в капюшоне у него была еще куча проблем: не вовремя волнующийся народ, преддверие войны, истеричный союзник, который чаще всего вызывал в шерифе чувство сродни несварению и дикое желание подсыпать мышьяка в его вино. Еще была вечно недовольная королева соседнего королевства, что была не менее прекрасной союзницей, но от этого не более сговорчивой.
- Плохо ищете.
У него было несколько идей, по поимки бессовестно везучего мерзавца. Но обращаться к Джорджу было ниже достоинства ДеРено хотя бы по одной простой причине – из них двоих кто-то должен вести себя достойным трона. Пусть шериф и был далек от него, но он в глубине своей испорченной души верил, что такой триумфальный финал не за горами. Была Регина, но тревожить ее посреди составления заговора против своей падчерицы и ее мужа, мужчине тоже не хотелось. Женская месть порой страшнее великанов. А еще в мире существовал человек, способный решить все продбемы Ноттингемского одним махом. Темного знали все, о нем слышали, им пугали детей и в тайне мечтали заключить сделку, правда, с выгодой для себя. В последнее ДеРено верить не собирался, но и бежать за помощью не думал. Пока гром не грянет, мужик не перекрестится – так и Роберт не пойдет к Румпельштильцхену, пока терпение не иссякнет.
- Действительно? Магия? Скажи, мне тогда что именно феи-крестные или единороги? – еще чуть-чуть и он стал бы скрипеть зубами от того насколько Роберт рассвирепел. Но он старательно пытался держать себя в руках. Магия?! В его власти тоже была магия, но это не делало ему ни грамма службы, а Гуду фартило так, что он каждый раз из-под носа ДеРено и Гисборна и его малахольных людей уводил повозки с золотом. Но не время же было выдавать на гора все, что шериф думал о своем помощнике. – Либо… либо. Гисборн, я тебя принял на службу не для того, чтобы ты строил догадки и философски рассуждал о бытие. Если это магия – выясняй какая. Если это шпион – приведи его ко мне.

ДеРено закатил глаза. Предположение Гисборна не казалось ему лишенным смысла, но и Гуд, как бы шериф его не призирал, не был полным идиотом. Зачем было заключать такую сделку, в которой Роберт все равно здравствовал, пусть и тратил драгоценное время и нервы? Нет, тут явно что-то было другое. К тому же, кого как не Темного Роберт недавно встретил на тракте, в обществе хорошенькой леди и разыскивающего владельца лука. О да. Лук шериф Ноттингемский узнал. Как бы там не было, но Роберт не спешил делиться радостной вестью со своим помощником, не потому что не доверял ему - Гаю как раз таки Роберт доверял, пусть и не безоговорочно – он не шибко верил в то, что поиски Темного закончатся успехом.
- Думаешь, наш святоша считает его наименьшим злом? – вполне спокойно проговорил Ноттингемский, потянул узды на себя, останавливая лошадь, чтобы перестать следить за ветками так и стремящимися отхлестать мужчину по лицу и бросая взгляды на собеседника. Что если именно из-за сделки Темный искал разбойника? Что если Гисборн прав? Нет, тогда придется многое, если не все, начинать сначала, а Роберт не мог позволить себе такой провал. Все хорошо шло, только временами отклоняясь от его идеального плана. Еще пару лет у Джорджа не будет короны. А потом и у Ричарда. Все мгновенно окрасилось в другие краски. Придется наступать на горло собственной песни. – Он либо идиот, либо храбр, что в принципе одно и то же.
Роберт пожал плечами, поддал по бокам лошади. Эта прогулка затягивалась. Нужно было скорее встретить повозку с данью и сопроводить в Ноттингем, ни на минуту не выпуская ту из глаз. Может он потеряет нынче деньги, но поймает шайку, терроризирующую Шервудский лес? И как, дьявол его побери, предшественник так удачно совладал с разбойниками? Или Предвидение посылало ДеРено испытания, чтобы проверить какой у него дух и жажда к победе? О, он давно доказал что способен на все. Еще при первой встрече с Корой.
- Как всегда, Гисборн, как всегда, - благосклонно проговорил шериф и коротко покивал. Угрожать, кричать и бесноваться он все-таки не стал. Для этого еще будет время и более подходящее место, а пока нужно поверить, что Гай расшибется в лепешку, но сделает все, что только в его силах. И даже больше. За столько лет даже Роберту стало это понятно.
В конце концов, впереди был просвет, поодаль раздавался стук копыт, перекрываемый разговорами стражников. Полдела сделано и сделано надо сказать без сучка, без задоринки. Оставалось только поделать такой же спокойный путь обратно в город, где деньги займут свое законное место в сокровищнице.

Оставшийся путь прошел в тишине. Ветер шелестящий листву деревьев, щебет птиц, чистый густой лесной воздух - все должно было располагать всадников к единению с самими собой, но сдается, что Роберт ДеРено давно утратил способность видеть воистину прекрасное в мелочах жизни. Его не радовало ничего - ни солнечный свет, ни тепло, не сочные плоды фруктовых деревьев, ни радостный смех веселящихся крестьянских девок... Нет, ему хотелось разрушить эту беззаботность. Разрушить, чтобы выстроить свои собственные порядки. Но прежде доставить подати в Ноттингем без происшествий. Не долго продлиться его радость - он сразу же отправить Гисборна прошерстить весть Шервудский лес, забраться в самые густые чащи, только бы отыскать ненавистного Локсли.
Шериф горделиво выпрямляется в седле, когда они оказываются на тракте,, а перед ними громоздкая повозка с массивным железным сундуком, на котором сурово и внушительно ли закреплены замки. Что ж будь Ноттингемский более доверчив и верящий в удачные дни, то решил бы, что Фортуна нынче на их стороне и феи-крестные одарили ДеРено своей чудодейственной пыльцой. "Рано радоваться, прежде нужно попасть в город". Он не спешивается, но направляет вороного коня вслед за озабоченным Гаем. Когда все слишком хорошо, это кажется неправдой. Шериф тянет поводья на себя и конь замирает на месте, даже не пытаясь опустить голову к траве ростущей по краю обочины.
-В этот раз жители были какие-то уж слишком спокойные - сам все отдавали.
Эти слова подействовали на Роберта как удар обухом по голове. Ему  хотелось схватить любого из стражников за грудки, нисколько не заботясь об их благосостоянии впечатать в дерево и трясти, пока  они не признаются во всех смертных грехах. Он чувствовал, что что-то не так. Не было возмущений? Нет, слишком, слишком неожиданно. Все немогло так быстро измениться. Шериф кидает взгляд на Гая Гисборна и едва заметно кивает. "Следи в оба". Если это была западня, то Гуд ни в коем случае не мог знать, что на встречу податем поедет сам Ноттингемский. Это было их эффектом неожиданности. Сам Роберт принялся беззаботно тихо насвистывать мелодию, легко похлопав вороного по крутой шеи и пришпорив пустил того рысцой. Чем быстрее они выберутся, тем всем будет лучше. Шериф не накинется ни на кого и будет прибывать в добром расположении духа до следующего дня. Шериф ухмыльнулся видя, что на дороге выросла мужская фигура. Злился ли он? О, да. Ему хотелось, чтобы земля под ними разверзлась, выпуская всех монстров из старых бабьих роскозней.
- Засада! - истошный вопль, только подтвердил прошлое подозрение. Шериф заозирался по сторонам, понимая что повозку и эскорт взяли в кольцо. Что ж им было не привыкать. Не собираясь пускаться в парламенторские беседы, поиски компромиссов и выслушивания обвинения в свой адрес списка прегрешений, шериф достает меч и с чрезмерным самодовольством приглашает кого-нибудь отведать клинок.
- Где вы потеряли своего предводителя, а шайка оборванцев? Или нынче Робин Гуд отсиживается в кустах, охотясь на куропаток?

Коню явно не нравилось, что на него наступал взлохмаченный, в жалких одежах мужик с копьем. Шерифу пришлось крепче перехватить вожжи, и потянуть их на себя, заставляя животное замереть. Кто-то здесь не понимал шуток и это был явно не Ноттингемский. Что ж они не понимали по-хорошему, были без предводителя, по крайне мере того не было видно, что честно говоря задевало гордость Роберта. Не уж-то Локсли не почтит его своим визитом. Это была бы такая честь! Послать своих шестерок за таким количеством денег и натолкнуться на шерифа. Как и говорил Роберт - Гуд глуп.
Не выдержав он спешивается шлепает коня по крупу, отгоняя прочь и выхватывает меч. Хватит терпеть весь этот абсурд. Хочешь что-то сделать - сделай это сам, не полагаясь на остальных, но вверяя тыл Черному рыцарю. Роберт со всей накопленной в душе ненавистью умел справляться на раз-два. Укротив огонь, с ничего не выражающим лицом, он идет прямиком к гибели. Не своей, а самоуверенного разбойника, что прикрывался благими намерениями. О них было одно высказывание, что рано или поздно слетала с каждых уст и не только в Ноттингеме. Роберт редко встревающий в открытую борьбу не без удовольствия ощущал тяжесть меча, то как тот рассекает воздух, выбивая из рук разбойника оружия и с остервенением пронизывает плоть на сквозь:
- Быть может в следующий раз Локсли будет думать головой, когда посылает друзей на смерть, - вот такое прощальное напутствие. Шутки кончились. Начиная с того вечера в таверне проведенного в обществе сестры за составлением плана, после приведения его в реальности и множества других событий, ДеРено был решительно настроен поступать жестче и быстрее. Он был слишком медлителен. Его неоправданная нерасторопность отдаляла от него трон, отдаляла его счастливый конец и заставляла сгущаться тучам над головой шерифа. Того и гляди начнется буря, которая не факт что будет благосклонна к Роберту.
И оставшаяся шайка бежит в лес, чтобы поведать историю о том, что в Ноттингемского и его прихвостня вселились бесы. ДеРено улыбнулся и брезгливо ударив сысом сопога по ноге убитого безымянного разбойника, приказал:
- Уберите тела с дороги, они потрят пейзаж.
А сам заспешил к повозке, чтобы убедиться, что сундук нисколько не пострадал. Дернув за массивный замок, проверив сковывающее его цепи, Роберт довольно кивнул. Эта битва выиграна, но впереди были еще встречи и вряд ли Локсли придется по душе, что его люди теперь будут кормить червей и лесную живность. Право, ДеРено было глубоко наплевать как глубоко были задеты чувства Робина. Он все равно думал, что не достаточно глубоко. Чтобы того победить нужно было ударить в самое сердце. А что было его сердцем? Жителе Ноттингема. Лес. Шериф готов был дать приказ сжечь тут все дотла, чтобы парню с луком не где было прятаться, как мужчину бесцеремонно толкают на землю. Понадобилось пол минуты, чтобы придти в себя и бросится крыть Гисборна последними словами, готовым самому накинуться на того, выхватывая кинжал, как он видит что случилось с его помощником.
- Почешите лес! Я хочу голову того кто это сделал! - хватая за грудки тройку стражников, орет Ноттингемский отправляя их пинками в ту сторону откуда летела стрела. Роберт подхватывает Гисборна, пожалуй, только во второй раз за все время проявляя искреннею благодарность человеку, который был предан ему уже много лет. В первый раз - в начале его службы в роли шерифа, когда тот защищал сестру Роберта, сопровождая Моргану в Камелот. Что бы там не было, но он не стал бы терпеть Гая, не стал бы нарекать его "сэром" и посвящать в рыцари, если бы не был к тому привязан. По своему. Эгоистично. Корыстно. - Не будь тряпкой, Гисборн. Я почти вижу в тебе твою вздорную сестру, которая идет под венец. Жалкое было зрелище.