Покинув Синдбада, как всегда эффектно растворившись в воздухе перед самым его носом, Эрис перенеслась в первое попавшееся место в городе, которое показалось ей безлюдным в этот поздний час - городской парк. Мало кто будет гулять в парке ночью, даже в столь маленьком городке, как этот. То, что он маленький женщина уже успела заметить, хотя и пробыла тут всего несколько часов с момента перехода из Зачарованного леса.
Вспышка фиолетового дыма в свете тусклого фонаря, и вот уже этом самом тусклом свете стоит молодая женщина с длинными черными, развивающимися по ветру, волосами и белом легком платье в пол. Когда дым полностью рассеялся, Эрис неторопливо осмотрелась. Парк, а точнее, его окраина. А впереди улица и вывески, горящие странными огнями. Магия? Чуть склонив набок голову, женщина с интересом смотрела на ярко светившуюся надпись «Гостиница "У бабушки"». Гостиница - кажется, в некоторых мирах так называются постоялые дворы. Пожалуй, это здание попалось на её пути как нельзя кстати. На дворе глубокая ночь, а она, Эрис, должна где-то остановиться на временный постой, пока её дорогой морячек будет охотиться за книгой Темного и, кто знает, может быть даже на куда более долгий срок.
Пока Нэрисса стояла на дорожке ведущей прочь из парка, из темноты деревьев вышел и потерся об ногу большой черный кот. Верный помощник захваченный с собой из Зачарованного леса, и так скоро справившийся с поисками Синдбада, что безусловно заслужил миску сметаны. Опустив взгляд на ластящееся животное, Эрис коротко улыбнулась и протянула руку. Этого легкого жеста было достаточно, чтобы кот тут же запрыгнул к ней на грудь, удобно устраиваясь на руках своей хозяйки.
- Хороший мальчик, - едва слышно произнесла женщина и погладив кота по большой мордастой голове, неспешно двинулась в сторону светящейся странными огнями вывески, гласящей о том, что в доме на котором она прибита, находится гостиница.

Эрис успела сделать всего несколько шагов, когда где-то за её спиной тихим эхом отозвалось её собственное имя. Показалось? Женщина остановилась, прислушиваясь. Да, конечно ей показалось, ведь теперь вокруг была почти полная тишина. Но это "Эрис", оно так четко донеслось до ей слуха, и этот голос, знакомый до боли, так что сердце сжалось и, кажется, даже пропустило удар. И все же, нет, этого не может быть. Он не помнит её, он забыл о ней, забыл даже её имя. она сама заставила его сделать это. Он не вспомнил даже тогда, когда они встретились лицом к лицу в Стране чудес. Так откуда вдруг теперь ему оказаться тут, а даже если и так, ведь большинство жителей Зачарованного леса попали под проклятье, но вспомнить, да еще и вот так встретить в ночном парке - немыслимо.
И все же, Нэрисса не смогла удержаться от соблазна, чтобы не обернуться назад, не взглянуть туда, откуда ей послышался голос. Резкий поворот головы, ветер порывом поднимает в воздух длинные волосы, и... Черный кот, недовольно мяукнув, упал с рук своей хозяйки на каменистую дорожку парка.
Всего в десяти шагах от ней... Даже не взирая на то, что он изменился, его сложно было не узнать. Джефферсон. Её храбрый шляпник, он тоже был в этом мире, в этом городе. И мало того, он был в этом парке, прямо перед ней. И все же, её имя! Ей показалось, или мужчина действительно произнес его вслух, прежде чем ухватиться за ближайшее дерево, за которое он держался до сих пор, глядя то ли на Нэриссу, то ли в пустоту перед собой. Она должна это выяснить. Должна узнать, и если это действительно так, если он вспомнил ей, значит проклятье пало. Но, как? Во всем виновата магия этого мира, или - её проклятье имело определенный срок действия, а теперь просто стало угасать?
- Вы... Вам плохо? - тихо произнесла, и развернувшись в сторону мужчины всем телом, осторожно, словно опасаясь приближаться, двинулась к ему. Показалось, или её, такой невозмутимый всегда, голос - дрогнул? - Вам помочь?
Такая отзывчивость, не свойственная Эрис, что самой оставалось удивляться, но, ей нужно было узнать правду, а для этого необходимо было заговорить.
"Мой дорогой мальчик, как же ты изменился... Что этот мир сделал с тобой? Неужели тебе вновь пришлось страдать?"

Он помнит? Он помнит! И все же, Как такое возможно? Как оно может быть правдой?
- Этого не может быть... - прошептала она вслух, подходя еще на пару шагов, так что теперь до Джефферсона можно было бы дотянуться рукой.
- Что именно ты помнишь? - на этот раз голос прозвучал уже куда ровнее. Эрис удалось взять себя в руки. Ведь, быть может, все не так критично, и парень помнит только то, что произошло в Стране чудес. Ведь воспоминания о том дне она не стирала. Но, как не старалась, женщина не могла вспомнить, называла ли ему своё имя в тот вечер, когда открыла шляпнику портал в Зачарованный лес. Если называла, то, да, это могут быть только воспоминания о той встрече. Но, если нет...
- Да, мы встречались... - она давала слово не лгать. Черт возьми, как некстати всплыла в памяти эта клятва, данная давным давно. Но, все же всей правды она пока не скажет. Только её безопасную часть, не грозящую ничем, кроме благодарности за спасение, - В Стране чудес, помнишь? Я открыла тебе проход и помогла вернуться в твой мир.
"Прошу, скажи, что это все, что ты помнишь обо мне! Я столько лет пыталась тебя забыть, и... я так долго пыталась отпустить тебя... И теперь, когда это почти удалось, не врывайся в мою жизнь новым вихрем, Как ты это сделал когда-то! Я все еще бессмертна. Я все еще привязана к книге Мира. А ты по-прежнему не вечен. И даже теперь, когда у меня есть амулет способный дать тебе бессмертие, бессмертие от которого когда-то отказалась Марина... Я не смогу пойти на этот шаг! Это слишком жестоко!"
Протянув руку, Эрис легко коснулась пальцами плеча мужчины, и с надежной заглянула в его глаза.
"Все боги и вселенская тьма, я многое отдала бы, чтобы ты вспомнил меня, но, прошу, скажи, что это не так!"

Вот она, мимолетная надежда, что воспоминания не вернулись, и это только иллюзия... и вот уже она рассеялась как тот туман, в котором появлялась и исчезала Эрис. Он назвал её по имени, имени, которое не должен был знать. Но, он назвала его, и от этого сжалось сердце. Каким-то немыслимым образом, к Джефферсону возвращалась память. Возвращалась по крупицам, это она видела в его глазах. Но с каждой секундой она приходила, наполняя разум картинами из прошлого.
И что ей теперь делать? Снова заставить его забыть, пока не стало слишком поздно? или, помочь вспомнить и обрести второй шанс на то, от чего она добровольно отказалась? Но, если он не захочет, если он отвернется от неё после того, как помет, что Эрис украла у него воспоминания и чувства к себе?
- Прости меня... - едва слышно, почти одними только губами, прошептала женщина, не торопясь освобождать свою руку из пальцев Джефферсона, и касаясь пальцами второй его волос, - Прости меня, мой храбрый шляпник, но я должна была... - слова предательски застряли где-то в горле. Снова это забытое чувство нежности, такое лишнее и такое дорогое.
И только сейчас, вновь всмотревшись в его лицо, Эрис поняла, что все это время казалось ей, нет, не странным, но... что-то было не так... И вот только сейчас она поняла - Джефферсон был все так же молод, он был точно таким же, каким она видела его в Стране чудес. Только прическа и одежда... И эти уставшие глаза... Но лицо!
"Как такое возможно? Это побочное действие проклятье Регины? Да, ведь и Синдбад... Он тоже все так же юн, каким был в Сиракузах! Словно не прошло двадцати восьми лет... Или, время шло только в Зачарованном лесу? Не важно, сейчас не важно..."
- Ты ведь был счастлив, не так ли? Я знаю, ты был счастлив, мальчик! - кого она хотела убедить, у кого спрашивала? Его, или, быть может, саму себя.
"Я помогу тебе вспомнить, вспомнить все, что было! И пусть потом будет то, что будет!" - решение было спонтанным, таким же, Как последовавшее за ним действие - Нэрисса подалась вперед, прижимаясь поцелуем к губам мужчины, стирая остатки проклятья, возвращая все то, чтобы отнято когда-то, все, от момента встречи до прощания в королевском саду. Пусть так, пусть он вспомнит все и сразу, чем будет мучиться постепенным возвращением картин из прошлого, разрывающими на куски.
Этот поцелуй. Боже, этот поцелуй. И словно не было этих долгих сорока лет, словно только вчера он целовал её, шепча слова любви. А ведь Эрис была уверена, что вырвала парня из своего сердца. Ах, как же она была наивна... Стоило только снова ощутить вкус его гуд, и чувства вернулись с новой силой. И что теперь, что дальше? Любовь - это обуза, любовь - это балласт на пути к любой цели, любовь - это... это единственное, чего она жаждет всем сердцем сейчас, и то, чего хотела в тот день, когда отреклась от неё.

Жаркие объятия, такие крепкие и страстные, а поцелуй сжигает дотла, и так больно осознавать, что это может быть последний поцелуй. Ведь память вот-вот вернется к Джефферсону в полном её объема, и кто знает, сможет ли он просить Эрис за то, как она поступила с ним, с ними... Да и хочет ли Нэрисса, чтобы он простил? Ведь это будет означать, что чувства вспыхнули с новой силой, и все то, что было сделано, эта жертва, принесенная ими обоими - все это было напрасным. И вместе с тем, если он простит - она будет счастлива. Судьба порой играет в странные игры. Кто знает, быть может это тоже какое-то её новое развлечение, и то, что Джеффенсон вспомнил - так и должно было случиться, и это просто еще один шанс для них обоих. Все это будет понятно чуть позже. А пока... Пока им много есть что сказать друг другу.
Драгоценность, ставшая даром её жестокости. Конечно он говорит о дочери. Грейс, его сокровище, его любимая девочка, которую он потерял и, кажется, так и не смог найти до падения проклятия. Нашел ли он её в этом мире? Спросить Эрис не успела, так как последовал новый вопрос, теперь касающийся непосредственное её.
- Счастье... - задумчиво протянула женщина и как-то совсем не весело улыбнулась, - Порой мне кажется, что это чувство исчезло из моей жизни в тот день, когда моя душа была заперта в плену у книги Мира. Но, ты подарил мне шанс снова почувствоваться его отголоски, мой храбрый шляпник... Возможно, именно это и стало твоим приговором. Ты заставил меня забыть о том, к чему я стремилась долгие столетия. Ты заставил меня полюбить, позабыв обо всем, что было важно.
Этот разговор... Оправдываться для Эрис было в новинку. Богиня, могущественная хранительница Сиракуз, пожалуй впервые в своей долгой жизни готова была упасть на колени и просить о прощении, лишь бы только не услышать сейчас одно страшное слово "Ненавижу". Но, собрав все силы, женщина решила сменить тему, тем более, что этот вопрос действительно те навал покоя.
- Ты нашел свою дочь? Ты нашел Грейс? - да, она знала все, даже имя, которое сорвалось с губ прежде, чем она поняла, что выдала себя его упоминанием, ведь мужчина не говорил ей о дочери, и тем более не называл её имени.

- Я не выпускала тебя из вида, - кивнула Эрис в ответ на довольно колкое замечание о своей осведомленности, - Я отпустила тебя физически, но не смогла отпустить эмоционально. Я наблюдала за тобой со стороны, оставаясь в тени. И, ты можешь обвинять меня в жестокости, но, поверь мне, Джефферсон, это было очень больно, - протянув руку, она все же коснулась пальцами его щеки, - Я не жду, что ты поймешь причины моего поступка. Скажу только, что я должна была сделать это, чтобы не потерять саму себя. Если ты захочешь, я расскажу тебе все. Но не здесь и не сейчас. А твоя дочь... Я уверена, она снова полюбит тебя, просто дай ей время.
Замолчав, она убрала руку и повернулась в сторону вывески гостиницы, тем более, что мужчина тоже перевел разговор именно в этом направлении.
- Да, наверное, я остановлюсь здесь. Мне все равно, лишь бы было где провести ночь. На царские удобства в этом мире я, пока, не претендую. Ты проводишь меня? - она вновь взглянула на Джефферсона и улыбнулась совершенно не веселой улыбкой, - Никогда не думала, что скажу это, но, кажется, я не понимаю этого мира. Эти огни, и странные повозки, и... - не договорив, Эрис сделала шаг к мужчине, глядя тому в глаза, - Так ты меня проводишь? Нам многое нужно сказать друг другу, и там мы сможем спокойно поговорить.
"И снова, не думала, что такой момент придет, но... Ты мне нужен."
- Джефферсон, - тихий, едва уловимый голос в ночной тишине,- Мне нужно, чтобы ты меня выслушал. Я обещала быть с тобой честной, и теперь пришла пора рассказать тебе все без утайки. Если ты позволишь мне это сделать...

Они дошли до гостиницы. Рука Джефферсона на её талии, такое забытое, и при этом, такое знакомое ощущение. Словно не прошли все эти долгие годы, словно не разрывала она их связь так безжалостно и жестоко. Тишина. Только стук её невысоких устойчивых каблуков по странной дороге. Крепкая как камень, но при этом ровная, словно обыкновенная насыпная земляная дорога, каких было множество в её мире. Похоже, этот мир, действительно, таит в себе множество загадок, которые предстоит познать и открыть, чтобы жить нормальной жизнью, ведь не известно, сколько времени Эрис придется провести в этом городе. Они шли молча, не говоря ни единого слова. Джефферсон был погружен в свои мысли, да оно и понятно, а Нэрисса... Она тоже думала, думала о произошедшем, о том, что нужно сказать и услышать, о том, что будет после всего сказанного... а попутно рассматривала странные огни, льющиеся с вывесок и из окон домов, прислушиваясь к стуку каблуков по поверхности дороги. Позволив мужчине самому разобраться со съемом комнаты, в конце концов, он знает здешние порядки, а она нет, Эрис только окинула пожилую женщину за стойкой холодным взглядом, словно говоря той, что все, что происходит, не её дело.
Поднявшись в комнату, на ходу подбирая слова для начала разговора, Нэрисса уже было почти открыла рот, втягивая в легкие воздух, когда Джефферсон прервал её, на корню руша все выстроенные за последние несколько минут планы. Короткий поцелуй, и взгляд женщины уже провожает затылок Шляпника.
"Вот как... Тебе нужно подумать? И что же ты собираешься обдумывать? Как лучше потом открещиваться от моих оправданий?" - радужки зеленых глаз богини потемнели, однако, она не стала возвращать Джеферсона, даже не сделала шаг в сторону двери, порог которой тот уже успел перешагнуть. Нет, она только ровно и привычно холодно произнесла ему в спину: - Можешь думать сколько тебе угодно. Разговор может и подождать. Тем более, что я пришла в этот мир для куда более важного дела. - получилось, пожалуй, слишком холодно. Целью вовсе не было зацепить или причинить боль, но, Эрис не даром слыла холодной и жестокой Богиней. Порой, сама того не желая, одним только словом или взглядом она могла заставить человека ощутить всю свою ничтожность. Вот и сейчас, произнеся эти слова, женщина тут же закусила губу. Но, было уже поздно, слова сорвались с губ и, безусловно, достигли ушей мужчины. Бежать следом и просить прощения - глупо и недостойно. Она и так уже слишком многое сказала, не свойственное ей. А потому, Эрис просто сделала шаг к порогу и, положив пальцы на ручку, закрыла дверь, оставляя Джефферсона за порогом, а саму себя - в тишине одинокой комнаты.
Помедлив несколько секунд, Нэрисса отошла от двери и, подойдя к расположенному напротив окну, отдернула легкую занавеску. За окном мирно спал город...

Признаться, Эрис ожидала, что её слова больно ударят по самолюбия мужчины, но вот чтобы так... Грохот ударившейся о стену, распахнутой двери, заставил женщину вздрогнуть и резко обернуться. Видела ли она Джефферсана таким когда-нибудь? Пожалуй - нет. И это было странно, если не сказать - пугающе. Точнее, не так - Эрис-Богиню взбешенный мужчина вовсе не пугал, в конце концов, что он сможет ей сделать, а вот Эрис-женщину... Ярость всегда застает врасплох, выбивая опору из-под ног, и если бы сейчас перед Джефферсоном была простая смертная, то подобное явление его на пороге комнаты заставило бы её всерьёз задуматься о собственной безопасности. И этот взгляд, полный праведного гнева, этот голос, слова, вырывающиеся с шипением, сквозь стиснутые зубы. А Нэрисса... она просто неподвижно стояла и смотрела на то, как полыхает яростью её... И кто же он теперь дня Эрис? Впрочем, сейчас не самое подходящее время для подбирания эпитетов.
Обстановка обещала накалиться до предела, если бы не последнее высказывание Джефферсона, с отчетливо проскользнувшими нотками ревности.
"Боги, так он ревнует!"
Тонкие брови медленно приподнялись в немом вопросе, хотя через пару мгновений пришлось снова вздрогнуть от резкого звука, когда ни в чем не повинная настольная лампа впечаталась в стену, разлетаясь на мелкие кусочки.
"О, даже так! Ну чтож, давай, выплесни всю накопившуюся ярость, мой мальчик!"
Взмах руки, и дверь, словно её резко дернули за невидимую, привязанную к ручке нить, захлопнулась а в замке щелкнул засов, крепко-накрепко закрывая дверь, для верности еще и на магический замок. Раз здесь вот-вот станет жарко, не стоит составлять дверь открытой, потому как по всем законам жанра - вот-вот на звон и грохот должна была прибежать хозяйка гостиницы, а то еще и пара охранников, кто знает.
Стоило только замку щелкнуть, как вспышка темного дыма окутала Эрис, и она вскоре появилась всего в шаге от Джефферсона. Черный в полумраке дым медленно рассеялся, вновь являя взору белое платье.
- Не смей разговаривать со мной в таком тоне, мальчик! - каким-то загробным голосом произнесла женщина, пристально глядя в глаза напротив, - И ты не имеешь права ревновать теперь. Прошло почти сорок лет. и ты же не думаешь, что заставив тебя позабыть себя, я наслаждалась собственными страданиями, позабыв о том, ради чего сделала это? Я говорила тебе, мальчик, что твои порывы не приведут тебя ни к чему хорошему, и что однажды все закончится. Не говори теперь, что ты не был предупрежден и что я предала те чувства, что были между нами! - и снова она говорила лишнее, но, лучшая защита, это нападение, так было, так есть, и так всегда будет.

И без того потемневшие глаза Нэриссы теперь стали совершенно черными. Прямой взгляд в пылающие гневом глаза мужчины напротив, удерживающего её лицо руками и, казалось бы, готового вот вот переместить пальцы на тонкую шею, чтобы с легкостью придушить предмет соей страсти. Можно было бы рассмеяться в ответ, так бы, наверное, она и поступила, если бы не все то прошлое, что было у них, не её поступок и эти, обоснованные обвинения в её адрес. А потому, она просто оттолкнула от себя Джефферсона, отбрасывая назад мощным потоком магии, впечатавшим мужчину в ближайшую стену.
- Ты многого не знаешь, Джефферсон! Думаешь, я рассказала тебе все? Думаешь, я открыла тебе все тайны? Я обещала быть честной, но я не давала тебе слово быть откровенной! Ты думаешь, что знаешь меня? Уверен в том, что понимаешь мотивацию моих поступков? Глупый мальчишка! Да, я приблизилась к цели за эти годы, но сделала я это не ради цели, а ради тебя, черт бы побрал тебя вместе с твоей шляпой! - и все же, она не сдержалась и, стоявшая на столике ваза отправилась следом за разбитой настольной лампой, будучи запущенной  стену резким движением изящной руки.
- Я не могла позволить тебе умереть от старости у меня на руках, осознавая, что это конец, и что жизнь твоя заканчивается так и не успев начавшись, потому что в ней была только я, и ничего больше, - а вот теперь она разозлилась, и голос её дрогнул. Джефферсон считает, что все это только ради её одной, её целей, её стремлений, и ему даже в голову не пришло, как тяжело и больно было расстаться с ним, какую жертву принесла она, отпустив любимого в вольную, полноценную жизнь, где не будет её.
- Рядом со мной у тебя не было будущего! Я не могу подарить тебе детей, не могу стать для тебя кем-то большим, чем любовница, которая никогда не состарится. Забыв меня, ты получил все, о чем только может мечтать человек! И не смей говорить мне, что ты жалеешь о том, что смог обрести!
"Не смей, потому-что я уже пятьсот лет жажду обрести простое человеческое счастье в лице мужа и детей!"

Не успев отпрянуть, а быть может, просто не собираясь этого делать, Эрис рефлекторным движением схватилась за запястья сжимающих её шею рук, хватая ртом внезапно закончившийся воздух. Испугалась? И нет, и да. Нет – Джефферсон не сможет её убить. Даже синяков на шее не останется. Она бессмертна и в этом её проклятье. Да – она видела гнев в его глазах, гнев, с которым не встречалась никогда прежде. И этот гнев пугал. Не потому, что она боялась за свою жизнь, не потому, что боялась того, что может в этом гневе сделать Джефферсон, а потому, что гнев этот был более чем справедлив. Она ошиблась. Её поступок не сделал мужчину счастливым. Ей поступок не привел к тому, к чему, как она полагала, должен был привести. И Джефферсон имеет право сердиться, имеет право осыпать её проклятиями, имеет право ненавидеть… Ненависть – вот что причиняло настоящую боль. Слова… Слова ранили сейчас сильнее любой телесной боли. И пусть пальцы сжимают её горло, мешая нормально дышать и не давая произнести ни одного слова. Это мелочь в сравнении с той болью, что причиняла сама мысль о том, что все было напрасно, что то, что было сделано ради блага, причинило еще больше боли.
Черные глаза медленно посветлели, продолжая при этом внимательно смотреть в лицо мужчине, продолжающему пылать праведным гневом. Нет, она не будет вырываться из его удушающей хватки, не станет предпринимать хоть каких-то попыток облегчить своё положение. Пусть, пусть он выплеснет всю ярость, лавиной нахлынувшую на него вместе с воспоминаниями. Он хочет убить её? Она это заслужила.
- Прости, но ты не сможешь убить меня, любовь моя, – губы Эрис не дрогнули. Слова эти прозвучали в голове у Джефферсона. Прозвучали четно и внятно, наполненные тоской и горечью, - Даже этой малости я не могу тебе дать…
По бледной щеке скатилась и упала на руку Джефферсона, все еще сжимающую её шею, прозрачная капля. Определенно, этот мужчина был в её жизни чем-то по-настоящему уникальным. Только он мог заставить Эрис плакать, плакать не потому, что это было нужно для произведения эффекта, а потому, что сердце в груди сжималось, подкатывая к горлу ком. Только он мог заставить ей почувствовать, что она все еще способна на искренние эмоции.

Столь резкая перемена в поведении Джефферсона застала Эрис врасплох. Не то, чтобы она думала, что он и дальше продолжит столь яростно осыпать её проклятиями, сжимая пальцами горло, но чтобы так – в считанные секунды кардинально меняясь в совершенно противоположную сторону…
Опустив взгляд на осевшего на пол парня, Эрис какое-то время молчала, после чего все же дала ответ на вопрос, который, впрочем, как ей казалось, был очевиден. И голос её прозвучал почти-что властно.
- Ничего не изменилось, Джефферсон. Я и сейчас оторвала бы руки любому, позволившему себе даже половину всего этого. И, неужели тебе действительно нужен ответ на вопрос, почему я не сделала этого сейчас? – в её взгляде мелькнуло что-то от той грозной богини, взирающей на всех и вся с высока, но тут же исчезло, и женщина, снова смягчившись, опустилась на колени напротив Джефферсона, захватывая ладонями его лицо и глядя в глаза пристальным взглядом, в котором не сложно было прочесть все, что она хотела сказать, но не знала, как именно выразить свои чувства.
- Перестань, слышишь! – произнесла она почти шепотом, не отрывая взгляда от его глаз, - Ты не должен извиняться за мою ошибку. Поверь мне, мальчик, я хотела, чтобы ты был счастлив… Я боялась, что если ты останешься рядом со мной, то рано или поздно я просто уничтожу твою жизнь… Я ошиблась… Покинув её, я все равно сломала тебя… Я пойму, если ты никогда не сможешь простить мне этого, но, я просто хочу, чтобы ты знал одно – я никого и никогда не любила так, как любила… как люблю тебя. Как я не пыталась вырвать тебя из сердца, сегодняшняя наша встреча… она дала мне понять, что ничего не изменилась. Ты же можешь уйти, я не стану держать тебя. – дверной замок щелкнул отпираясь и давая тем самым понять, что путь свободен. Еще секунда, и Нэрисса растворилась во вспышке фиолетового тумана, тут же появляясь у окна, стоя напротив его и глядя в ночную мглу. Сил спорить больше не было, так же как и объяснять, что бы то ни было. Она отпустила Джефферсона, он может уйти, и она снова постарается забыть. Она сможет, рано или поздно сможет! Но, сердце сжимается от совершенно иного желания, чтобы он остался, чтобы он простил её и… чтобы он все еще любил, любил как раньше. Истину говорят – любовь делает нас слабыми.

На минуту оказалось, что он ушел. Просто поднялся на ноги и молча покинул комнату. И от этой мысли что-то больно сжалось в груди. Неужели она все еще действительно способна чувствовать эту боль? Она все еще может испытывать эти простые человеческие эмоции… И, черт возьми, только невероятная сила воли удержала сейчас Эрис на месте, не давая развернуться и броситься следом. Она все еще любила его. Как не старалась забыть, как не пыталась вырвать его из сердца, она все еще его любила… А он… Нет, он просто ушел… А значит, все действительно кончено. Чтож, она сделает еще одну попытку, и на этот раз уже наверняка!
Но, вопреки ожиданиям, за её спиной раздался все тот же голос, заставивший Эрис мысленно вздрогнуть.
«Ты… Ты все еще здесь? Джефферсон, ты все еще здесь!»
А его слова, они отчего-то заставили женщину улыбнуться. Не называть мальчиком. О, нет, для неё он всегда останется ей мальчиком, даже когда поседеет от навалившегося груза прожитых лет. Высказывание же про «почти мужика» и вовсе вызвали тихий смех. Возможно, он и правда сильно изменился, как говорит, быть может, жизнь действительно его изрядно потрепала, но, нет, это был все тот же Джефферсон. Наглый мальчишка, способный вызвать улыбку на губах богини даже в моменты, когда это казалось невозможным.
Повернувшись в сторону кровати, на которой самым наглым образом развалился Шляпник, Эрис окинула его долгим взглядом, продолжая едва заметно улыбаться. Буря стихла.
- Ты всегда будешь для меня мальчиком, мой дорогой Джефферсон, – ровно произнесла женщина, неторопливо подходя ближе, - Даже с пивом и чипсами, хоть я и не имею ни малейшего понятия, что такое чипсы.
Остановившись в шаге от кровати, Нэрисса улыбнулась более открыто.
- Нет, если хочешь, я, конечно, могу называть тебя девочкой, но тогда придется переодеть тебя в платье и привязать пару бантиков.

Пусть он сколько угодно говорит, что изменился, что жизнь не пощадила того Джефферсона, которого она знала, но сейчас Эрис видела именно его, того мальчишку, готового отшучиваться по поводу и без, заставляя её, суровую «богиню» улыбаться как простую девчонку. Это ли не магия, это ли не та пресловутая волшебная Тру лав, о которой твердят на каждом углу, и которую далеко не каждому в своей жизни довелось испытать. Удивительно, как она, женщина, лишенная души, может вообще любить, но то, что она чувствовала по отношению к этому мужчине – это ли не доказательство того, что даже такая как она способна на чувства. Пусть немного иначе, чем остальные, но она чувствует это всепоглощающее желание быть рядом. Это как зависимость, как болезнь, заставляющая думать о нем, желать, и делая невозможное – рядом с ним Нэрисса начинала забывать о самом главном, о том, что она носил устрашающее звание «богини Хаоса».
Подавшись за резким движением, когда Джефферсон дёрнул её за платье, Эрис с улыбкой провела ладонью по его волосам. Как дав но она не касалась их, как давно не чувствовала эти упрямые пряди под своими пальцами.
После последних слов мужчины Нэрисса, тихо рассмеявшись, встала на край постели на колени, легко отстраняя Джефферсона от себя, и глядя ем в глаза.
- У меня есть предложение по-лучше, – с хитрой улыбкой, она легко перекинула одну ногу через его колени, садясь мужчине на бедра и упираясь руками в его плечи, - Мой… Любимый… Мальчик… – отдельно выделяя каждое слово, произнесла Эрис, тем самым объединяя все три «звания» в одном предложении. Да, её любимый мальчик. Тот, кого она так и не смогла забыть, как не старалась, тот, кого обретя снова, она больше никогда не отпустит от себя, пока он сам не захочет уйти. Она загладит свою вину, она сделает все, чтобы теперь он был счастлив.
Подавшись ближе, Нэрисса жадно поцеловала Джефферсона в губы, словно это был последний поцелуй в их жизни. Кажется, так же она целовала его тогда, в тот вечер, когда простилась с ним, как она думала, навсегда. Только на этот раз все было наоборот. Теперь у них все только впереди.
- Ты хочешь сказать, что я страшная? – резко оборвав поцелуй, словно вдруг вспомнила что-то крайне важное, шутливо поинтересовалась, разумеется, без всякой подоплеки на обиду от подобного заявления в свой адрес.

Миссис Редмонд раздраженно зашипела и сжала мочку уха обожженными подушечками пальцев. Надо же было такому случиться - схватиться за фильтр не выключенной кофеварки и вывалить наружу весь, еще горячий, очень горячий, молотый кофе. Мало того что испачкала весь пол, так теперь и фартук стирать! И ждать, пока пройдет это болезненное покалывание...
И когда станет тихо! Женщина раздраженно зыркнула в сторону лестницы, кляня себя про себя же за излишнюю сентиментальность и любовь к мелодрамам. Один только перекошенный и потерянный вид этого обалдуя, который строил из себя таинственного незнакомца, а на самом деле был таким же потерянным волчонком, как и все в этом городке, подтопил неприступное сердце Бабули и заставил проглотить почти сорвавшийся окрик "Куда направился, милейший!" Все-таки, у неё был постоялый двор, то есть кафетерий, неплохой между прочим, а не дом ... кхем. Чем именно можно было заниматься так, что в один момент с потолка посыпалась мелкая известковая пыль, миссис Редмонд прекрасно знала. И помнила. Но судя по раздававшемуся грохоту номеру в скором времени потребуется внеплановый ремонт. А в стоимости это явно не было учтено.
- Та-а-а-ак, - собралась с мыслями достойнейшая женщина, хватаясь за тряпку, Она и так проявила все возможное терпение, а теперь, когда наверху установилась странная, таинственная тишина, от которой закладывало нос с першило в горле. Значит, дело пахло магией. А это уже было против всех правил проживания.
- Обслуживание в номере! - сакраментальное "мать вашу" острая на язык и тяжелая на характер Бабуля проглотила, ограничившись тем, что распахнула дверь. С ноги. И с не читаемым выражением лица наставила на милующуюся парочку свой верный арбалет. - Парень, во времена моей молодости, за такое, ты должен был на ней жениться. И поосторожнее, милая, тут очень расхлябанный спусковой крючок. - не распознать магически одаренную девушку, для бывшего оборотня было бы позором. Так что, все были предупреждены и подготовлены.